У каждого художника-пейзажиста есть излюбленная пора года, которую он чувствует каждой фиброй своей души, и которую, пропуская через себя, воссоздает на холсте с большой любовью и трепетом. Такой порой для Игоря Грабаря (1871-1960), известного импрессиониста советского периода была снежная русская зима. Особенно живописца вдохновлял иней, который он писал «на все лады»: ранним утром и вечером, в солнечную и в пасмурную погоду. Мастер создал более сотни этюдов, посвященных этому явлению природы, которые за несколько лет составили сюиту картин «День инея». По словам самого Игоря Эммануиловича, именно иней пробуждал в нем непреодолимое желание писать зимние пейзажи, невзирая даже на то, что в крепкие морозы масляные краски буквально примерзали к кисточке.
Искрящийся на солнце иней так переливался фантастическими оттенками, что заставлял художника жалеть об отсутствии в его палитре нужных красок. А ему их так иногда не хватало, чтобы воплотить неземную красоту на своих холстах.
И что интересно, когда таял снег и деревья теряли свое зимнее убранство, Игорь Эммануилович прекращал работу над пейзажами и переходил к натюрмортам, честно признавая, что ни весенний, ни летний, даже осенний пейзажи, не вызывают в нем никакого живописного задора и вдохновения. Живописец свои произведения практически всегда писал с натуры, находясь под восторженным впечатлением от природы и ее завораживающих явлений. Под таким впечатлением когда-то была создана удивительная работа мастера — «Февральская лазурь», а именно почти 115 лет тому назад. Как раз в те дни художник был в гостях у хороших знакомых в Подмосковье.
И однажды утром, прогуливаясь мимо берез, растущих у обочины, мастер пришел в неописуемый восторг. Игоря Эммануиловича необычайно глубоко тронуло то, что неожиданно открылось его взору.
«Я стоял около дивного экземпляра березы, редкостного по ритмическому строению ветвей. Заглядевшись на нее, я уронил палку и нагнулся, чтобы ее поднять. Когда я взглянул на верхушку березы снизу, с поверхности снега, я обомлел от открывшегося передо мной зрелища фантастической красоты: какие-то перезвоны и перекликания всех цветов радуги, объединенные голубой эмалью неба. Природа как будто праздновала какой-то небывалый праздник лазоревого неба, жемчужных берез, коралловых веток и сапфировых теней на сиреневом снегу». Это удивительное зрелище так потрясло живописца, что он мгновенно загорелся желанием запечатлеть «хоть десятую долю этой красоты».
Не медля ни минуты, воодушевленный художник быстро сходил за своими художественными принадлежностями, а вернувшись, в один сеанс создал небольшой этюд будущего произведения. На следующий день Игорь Эммануилович вновь вернулся на то же место, только уже с холстом на большом подрамнике и начал писать свою потрясающую «Февральскую лазурь». Но перед этим художнику пришлось выкопать траншею в снегу, в которой он и разместил свой мольберт, дабы как можно ниже расположиться по отношению к березам и захватить как можно больше небесного пространства.
Импрессионистическая манера письма живописца, как нельзя лучше, передала лучезарное настроение и состояние природы в ожидании весеннего пробуждения. Художник, использовав лишь чистый цвет, сумел достигнуть максимальной лазурной насыщенности. А благодаря своей уникальной технике, в которой использовал мельчайшие густые мазки, показал и объемность стволов, и узорчатость ветвей, и неровности на снегу. А низкая точка зрения по отношению к линии горизонта позволила решить и композиционные задачи, и превосходно запечатлеть переход небесного цвета – от светлых оттенков снизу до темного ультрамарина вверху. Эту потрясающую историю, спустя время, рассказал сам художник, прославившийся своими необыкновенными зимними пейзажами и уникальнейшей живописной техникой письма.
Автор Людмила Журавлева.